Сизьма, ОНМЦК: 192-42 [1]

 

(Вот как) было у старика да у старухи и жеребё[нок], ну, лошадка, курочки, телёноцёк, коровушка. Вот идёт жилець-от этот, а ему-то кушать-то нецё[во]. Идёт и говорит: «Жил тута жилець…». (А оне, видно, жили-то в (й)ихном доме, где жилець-от быў, дак тут дедушка-то да бабушка и жили). Вот идёт жилець и говорит:

 

 

 

«Жил тута жилець,

У жильца-то пять овец,

Шестой жеребец,

Се[дь]мая тялушка,

Вос[ь]мая жеребушка,

Петушок да курочка,

Парнёк да девушка.

- Подай, старик овцю!»

 

Старик подал овцу. Снова идёт жилец:

 

«Жил тута жилец,

У жильца-то пять овец,

Шестой жеребец,

Се[дь]мая тялушка,

Вос[ь]мая жеребушка,

Петушок да курочка,

Парнёк да девушка.

- Подай, старик, овцу!»

 

И вторую овцу подал. Вот он всё и ходил. Пять овец – он пять раз приходил, всех овец съел, уташшил. Потом оцередь дошла:

 

«Жил тута жилець,

У жильца-то пять овец,

(Всех уж сьел),

Шестой жеребец,

(И жеребца сьеў),

Се[дь]мая телушка,

Восьмая жеребушка,

Петушок да курочка,

Парнёк да девушка».

 

Он и жеребца сьеў, и тялушку сьеў. Петушок да курочкя ишшо остались, парнёк да девушка. Снова идёт:

 

«Жил тута жилець,

У жильца-то пять овец,

Шестой жеребец,

Се[дь]мая тялушка,

Восьмая жеребушка,

Петушок да курочкя,

Парнёк да девушка.

- Подай, старик, петушка!»

 

Старик и петушка подал. Снова пришёл – за курочкёй.  И курочкю сьел. Пришёл за парнёком и за девушкой. Опять идёт, орёт:

 

«Жил тута жилець,

У жильца-то пять овец,

Шестой жеребец,

Се[дь]мая тялушка,

Восьмая жеребушка,

Петушок да курочкя,

Парнёк да девушка.

- Подай, старик, девушку!»

Старику девушки-то жаўко стало, вот, и парнёка жалко. Он и говорит: «Бери старуху!». Старуху-то хотел взеть жилець, да и старику-то стало и старухи жаўко. Он взяў голик – большой-большой, и жильця-то напорол виником, надрал по попе. Вот и убежал, а парнёк-то да девушка остались.

Понравилась? Ну, ишшо какую будём?