Маленькие дети видят покойников:
ребенок видел, что умершая мама прошла. |
Глинское, 066:47. |
Отец перед смертью болел, от него
плохо пахло. После его смерти, как только
начинали на поминках петь стихи, проносился этот
запах (“опахнёт”) — умерший отец приходил. Когда
последний стих споют, на молитву встанут, опять
опахнёт — отец уходил. Дочь чувствовала запах и
сообщала матери, когда отец пришел или ушел.
Когда отец уходил, мать выходила за ним на улицу. |
Пленишник, 072:15 |
Когда умерла мать, в святом углу
поставили цветок. Ночью цветок сам “заходил”
(зашевелился) — мать ходила. Мертвых видеть
нельзя — испугаешься. |
Пленишник, 072:15 |
Ночью что-то стало стукать.
Маленький мальчик сказал, что видел, как умерший
отец лезет через окно в избу. Женщина, которая
была с ним, обошла избу — никого не нашла, зашла в
пустующую зимнюю избу и увидела, что умерший
молится перед иконами. Она потихоньку ушла,
помолилась, помянула, перекрестила окна и двери.
Умершие ходят сорок дней; душа должна ходить, но
умерший не должен показываться. |
Пленишник, 072:17 |
Умерший хозяин приходил в любой
день и кричал: “Матка!”. Когда жена уезжала из
дома в другое место, он и там кричал. Если не
подавать голос (не отвечать), умерший перестанет
ходить. |
Ягница, 074:15. |
Раньше к святому углу вывешивали
полотенце. Оно висело там до сорокового дня. |
Бор, 064:31. |
На святой угол на улице весили
черную ленту, чтобы люди знали, что здесь
покойник. |
Глинское, 066:65. |
Вывешивали полотенце из
коленкора, на которое был нашит черный крестик из
тряпочек — раньше вывешивали на улице, теперь
весят под икону. В сороковой день его снимали,
крестик отпарывали и сжигали в печке, а полотенце
стирали. |
Пленишник, 065:10; 072:18. |
На угол дома, где есть покойник,
вывешивали “платик” (белую тряпочку с нашитым
крестиком). В сороковой день его несли на
кладбище и весили на крест. |
Ягница, 064:03; 074:16. |
Для покойного в святой угол
ставят еду. Еду кладут и на именины умершего. |
Глинское, 066:46. |
Со второго дня после похорон в
течение сорока дней каждый день на стол клали
хлеб, ставили тарелку киселя и вокруг тарелки
клали 12 ложек, чтобы покойники ели. Каждый день
ставили новый кисель; старый съедали дети. Пирог
стоял все сорок дней; когда молились, его держали
в руках. |
Пленишник, 072:16, 17; 073:01. |
Умершему в святом углу ставили
стул; на него до сорокового дня никто не садился.
На тумбочку ставили фотографию и в каждый
поминальный день (9-й, 20-й, 30-й) клали на нее по
пряженику (“один на один”). В 40-й день кроме
пряженика клали пироги. В сороковой день
пряженики крошили около дома или несли на
кладбище, раскидывали по могилам знакомых и
родственников — птичкам (“птицы съедят — это
хорошо”). Эти пряженики могли отдавать
скотине. |
Плосково, 074:07; Ягница, 064:01; 074:14. |
В кануны 9-го, 20-го, 40-го дней
ходили на кладбище — приглашали покойников на
собрание. До захода солнца родственники умершего
со (знающей) старушкой шли на кладбище, звали
покойника и всех родственников: “Вставай-ко,
поднимись, новопреставленной раб Божий,
собирай-ко ты своих родственников...”, “Зовите
всех ронныф и безронныф, все приходите званны и
незванны, все приходите к нам в гости”. Когда они
приходили с кладбища, из дома выходила женщина с
пряженым* пирогом и у ворот душу встречала —
приглашала покойников словами: “Проходите-ко,
дорогие гости, садитесь-ко вы за столы...”.
Женщина, которая шла с кладбища, и женщина,
которая выходила из дома, когда встречались,
вместе причитали — приглашали умерших за стол. |
З.Чуди, 071:09, 30. |
На могиле причитали, звали в
гости: “Приглашаем мы вас в гости, / Мы и
дорожку-ту всю вам устелём...” |
З.Чуди, 071:05. |
На кладбище причетом звали
умершего и всех его родственников: “Ты
вставай-ко дорогой муж, / Собирай-ко ты своих
родственников, / Родимых детушок, братья и сёстры,
/ Родиму матушку, родимова батюшка...” |
З.Чуди, 071:10. |
Вечером накануне 9-го, 20-го, 30-го,
40-го дней собирали стол. Перед собранием выходили
с пирогом-пряжеником* на улицу (на крыльцо, за
калитку, на берег) — встречали душу: в сторону
кладбища кланялись, крестились, говорили:
“Приходи в дороги гости да приглашай своих
друзей”; кто умел — плакали голосом, причитали
(когда причитаешь, считается, что душа приходит).
Потом шли в дом, садились за стол; женщины
молились и пели стихи. |
Глинское, 066:46; Пленишник, 072:16; 074:06;
Плосково, 074:07, 09; 076:44; Ср. Чуди, 064:41. |
На 9-й, 20-й, 30-й, 40-й дни на могиле
причитали: “Вы роздайсе-ко, да ветры буйные, / Да
ты откройси-ко, да гробова доска...” |
Плосково, 076:43. |
Ср.: Приглашение
души в сороковой день |
В сороковой день утром накрывали
стол, и все шли на кладбище — там причитали,
приглашали душу на поминки. Дома оставалась
старенькая женщина; когда шли обратно с кладбища,
она встречала на крыльце с пирогом, причитала
(“вла”) с кем-либо из пришедших женщин — каждая
причитала на свой голос; заходили в избу,
садились на лавку и ревели. Потом все садились за
столы и поминаливла Потом |
Бор, 064:19; Глинское, 066:67; З.Чуди,
071:09; Н-Раменье, 072:02; Ср.Чуди, 064:41; Ягница, 070:05. |
Когда в сороковой день умершего
звали в гости (на поминки), причитали: “Да ты
вставай-ко да на резвы ноги, / Да ты пойдём-ко да во
родны гости, / Во родны гости дак на свой
праздничок. / Да ты зови-ко своих родныих — / Отца
с матерью да свёкра со свекровью”. |
Ср.Чуди, 064:40, 42. |
Ср.: Приглашение
души в кануны поминальных дней |
Поминали киселем с вересовым
суслом, пирогами, пряжеником. Каждому давали на
ложечке кутью. На кладбище кутью берут рукой. |
Глинское, 066:48; Пленишник, 065:10,
12. |
В кануны поминальных дней на стол
ставили пряженики, кисель. Сначала поминали
киселем, а затем всем остальным. После собрания
кисель ставили в передний угол на стол. |
Пленишник, 073:01 |
На поминанье столы ставили в ряд.
За первый стол (который стоял в святом углу)
садились покойники — на него ставили зажженную
свечку, рюмку, клали пряженик. Если поминки по
мужчине, то за первый стол садились только
мужчины, если по женщине — женщины; считалось,
что все умершие родственники сидят с живыми.
Поминали киселем, пряженым пирогом, кутьёй: когда
женщины попоют стихи, хозяйка обносила всех
пирогом; каждый пирогом поминал покойного и его
умерших родственников. За время застолья надо
помянуть три раза. Перед застольем и после
застолья пели молитвы. |
З.Чуди, 071:09. |
На каждый поминальный день (9-й,
20-й, 30-й, 40-й) для покойного клали пряженик, ставили
кисель и чашку чая. Вечером накануне поминальных
дней на собрании всех обносят пряжениками и чаем.
Когда поминали, в святом углу у икон зажигали
свечки — считалось, что там сидит душа. Во все
время поминок — и накануне вечером, и утром в
поминальный день — горит лампадка. |
Плосково, 076:44. |
Первая еда на поминках — кисель;
на него наливали сыту*. |
Ягница, 074:14. |
Пирог, с которым встречали душу,
на поминках не ели. |
Глинское, 066:67. |
На поминках в сороковой день
вставали и говорили умершему: “Николай Михалыч,
угощай своиф родныиф, ронныф и неронныф, всеф
званныф, всеф не званныф, всем угошшай, всем вам
царство небесно”. |
З.Чуди, 071:30. |
В сороковой после прихода с
кладбища собирали большой стол, созывали народ.
Все садились за стол, пели стихи, поминали —
“пируют”; “пир, как свадьба”, с водкой, киселем,
кутьёй, пирогами. |
Плосково, 074:09; 076:44; Пленишник, 073:01. |
См. также: Пение
стихов и молитв. Поминание едой. |
В сороковой день все выходили за
ворота и провожали душу. |
Ягница, 070:05. |
В сороковой день, после того как
помянут, до 12 часов дня все выходили из-за стола,
брали пирог, с которым встречали душу, и выходили
на улицу — провожали душу: молились на восток,
родственники кланялись у калитки в землю,
плакали голосом — просили передать привет
родным, крестились и потом шли домой. После
проводов пирог, с которым встречали и провожали
душу, можно есть. |
Бор, 064:19; Глинское, 066:67; З. Чуди,
071:09; Ср. Чуди, 064:41. |
В сороковой день вечером, на
закате солнышка, когда отойдут поминки, брали
пирог-пряженик и все выходили на улицу (за баню,
за огород) провожать душу: поминали, молились на
закат солнца (смотрели на солнце), прощались:
“Прощай, родима мамонька”; “Иди уж на своё
местечко, што ты заслужил, то и получишь”. |
Плосково, 074:09; Пленишник, 072:16 |
Вечером сорокового дня до захода
солнца несли на кладбище крошки с поминального
стола, раскидывали их на все могилки, чтобы
птички клевали. В д. Плосково целый пирог кидали
за двор. |
З.Чуди, 071:09. |
Пироги-пряженики, которые в
поминальные дни клали в святом углу умершему, в
сороковой день после проводов души крошили на
улице птицам или несли на кладбище и там крошили
на могилу. |
Плосково, 076:44; Пленишник, 072:16 |
Тем, кто обмывал покойника,
отдавали его хорошую одежду. |
Ягница, 074:12. |
Старые люди наказывали, чтобы на
кладбище с вином не ходили. |
З.Чуди, 071:12. |
В поминальные дни на могилы
сыплют крупу; надо сыпать в ноги, а не в голову,
иначе засыплешь глаза покойнику. |
Ягница, 064:60. |
Священник говорил, что на могиле
нельзя сыпать крупу на глаза (туда, где голова
покойника), иначе будут сниться плохие сны; можно
сыпать возле могилок. |
З.Чуди, 071:12. |
На кладбище можно ходить с утра
до обеда; после захода солнца на могилу ходить
нельзя. Мужчина пошел на кладбище после захода
солнца, обратно еле ушел, шел — пятился задом. |
З.Чуди, 071:12. |
Женщина каждый день после обеда
ходила на могилу, ей приснился сон, чтобы она не
ходила — покойника там за это ругают. |
З.Чуди, 071:12. |
Покойник приснился — просил
передать матери, чтобы она по нему не плакала, а
то он лежит “весь как в молоке”; надо поминать, а
не плакать. |
З.Чуди, 071:12. |
Когда ходят на могилы, берут с
собой свечку и там зажигают. |
Глинское, 066:36. |
Брат похоронен в другом месте;
привезла песку с могилы брата — считается, что он
теперь здесь лежит. |
Глинское, 066:36. |
Когда приходят на кладбище,
причитают: “Расступись, мать-сыра-земля, / Да ты
откройсе-ко, тёсовой гроб, / Да ты
вставай-поднимись, родима матушка, / Да выходи-ко
ты из сырой земли”. |
З.Чуди, 071:06. |