Особенности эпических напевов Вологодской области

Для музыкальной фольклористики 1901 год был в высшей степени знаменательным. В этот год состоялось три экспедиции, оснащенных фонографами и ставящих целью запись подлинных напевов в районах Русского Севера. Кроме поездки Е. Э. Линевой в Новгородскую губернию, в 1901 г. была осуществлена возглавляемая А. В. Марковым комплексная экспедиция (в состав которой входили музыковед А. Л. Маслов и фотограф Б. А. Богословский) в районы Белого моря (Терский и Зимний берег); а также специальный выезд А. Д. Григорьева на Пинегу, Кулой и Мезень.
 

Поездки А. В. Маркова и А. Д. Григорьева имели целенаправленный характер, связанный со сферой научных интересов молодых ученых: в первую очередь они записывали образцы былин и других эпических жанров. Эти поездки были хорошо подготовлены. На протяжении нескольких предшествующих лет ¹ исследователи работали в тех же районах Севера, записывая лишь тексты. Выезжая в очередную экспедицию с фонографом, А. В. Марков и А. Д. Григорьев стремились зафиксировать эпические напевы, чтобы подготовить полноценное издание собранных материалов, что и было ими успешно осуществлено.
 

Несколько в ином положении оказалась Е. Э. Линева. Она заведомо отправлялась в экспедицию на территорию, где ранее не проводилось собирательской работы. «Многие опытные и острожные люди предостерегали меня от поездки за песнями в Новгородскую губернию, – пишет Линева, – как от рискованного предприятия, указывая на близость Новгородской губернии к Петербургу» ². Во многом определяющим для нее был интерес музыканта, а точнее – руководителя хора и певицы: в первую очередь ее привлекало мелодическое богатство и ритмическое своеобразие народных песен, подлинное звучание народного многоголосия. В то же время, Е. Э. Линева проявляла интерес и к русскому музыкальному эпосу. Незадолго до новгородской поездки ею было высказано замечание: «Вообще напевы былин еще ждут серьезного исследования, тем более, что есть данные, указывающие на существование в некоторых местностях нашего Севера многоголосных былин, которые, пока, еще никем не записаны» ³. Возможно, именно эта надежда разыскать былинные напевы прослеживается в том, что во время новгородской поездки Е. Э. Линева уделяет особое внимание мужчинам-певцам, записывает песни от мужских певческих коллективов.
 

Есть и прямые указания на то, что ею предпринимались попытки встретиться с нищими слепцами, хранителями эпического знания. Во вступительной статье ко второму выпуску «Великорусских песен» Линева пишет: «В Великом Устюге в праздничный день я разыскивала слепых певцов духовных стихов, расспрашивала об них многих и наконец обратилась к городовому на площади с вопросом: „У какого храма больше собирается слепцов?“. Городовой вытянулся в струнку и с самодовольством верного исполнителя приказаний начальства отрапортовал: „Их нигде не найти-с! Как только где покажется слепец, мы его тотчас увольняем-с! Смута от них. Народ скопляется!“» ⁴.
 

По результатам экспедиции Е. Э. Линева делает неутешительный вывод: «Былины в Новгор<одской> губ<ернии> почти исчезли, кроме редких, единичных случаев. Воспоминание о героическом новгородском эпосе, насколько мне пришлось наблюдать, стерто бесследно. Остатки его унесли новгородские выходцы, переселившиеся к северу» ⁵.
 

Вместе с тем, несколько лет спустя братья Ю. М. и Б. М. Соколовы осуществляют два экспедиционных выезда сначала в Белозерский, затем в Кирилловский уезды (соответственно, в 1908 и 1909 гг.) и записывают на фонограф наряду с другими жанрами фольклора образцы былин, исторических песен, духовных стихов и старших баллад. Это позволяет им высказать мнение о том, что «раньше эпос в этой местности был развит довольно сильно, а это имеет значение для вопроса о географическом распространении былин, в частности, по отношению к Новгородской губернии, где известно всего 2–3 варианта» ⁶. Соколовы указывают, что ими было записано 28 былин, однако к былинам они относят произведения разных жанров, в том числе исторические песни, старшие баллады. Кроме того, анализируя опубликованные в сборнике Соколовых образцы поэтических текстов былин и комментарии к ним, можно сделать вывод, что только четыре из них были записаны с напевами: «Микита Романовиць» в исполнении Василия Степановича Шарашова 58-ми лет из д. Терехова-Малахова Мишутинской волости Белозерского уезда (ныне - Бабаевский р-н); былины «Добрыня Никитич и неудачная женитьба Алеши» и «Михайло Данилович» в исполнении Степана Васильевича Карпова 60-ти лет из д. Никольской (Большое Заречье) Калитниковской волости, а также былина «Дунай» в исполнении Андрея Михайловича Ганина 64-х лет из д. Кутилово Пунемской волости. Две последние деревни располагаются недалеко от оз. Воже, на территории, ныне относящейся к Вожегодскому району.
 

Относительно других жанров эпоса братья Соколовы отмечают, что «духовные стихи, в общем, редки» ⁷; ими было записано всего 8 стихов (в этот ряд включены и поздние тексты - псальмы). «По признанию крестьян, а также урядника, в Белозерском крае были приказания преследовать пение духовных стихов» ⁸, – это наблюдение Соколовых подтверждает приведенное ранее свидетельство Е. Э. Линевой и заставляет нас задуматься о судьбе эпических традиций Вологодчины.
 

Как известно, Ю. и Б. Соколовы предполагали выпустить записанные посредством фонографа напевы отдельным изданием, однако это намерение не было осуществлено. Неизвестна судьба самих валиков с экспедиционными материалами.
 

Таким образом, если иметь в виду современную территорию Вологодской области, то мы располагаем единственной опубликованной записью напева былины ⁹ – это напев в слуховой записи композитора С. М. Ляпунова, выполненной в 1893 г. от крестьянина Александра Ивановича Безвытного (67 лет) в слободе Раменской Бережно-Слободской волости Тотемского уезда ¹⁰ (см. Прил. № 1) во время экспедиции, организованной Песенной Комиссией Русского Географического Общества. В состав экспедиции входил также известный исследователь и собиратель народных песен, автор ряда сборников филолог Ф. М. Истомин. Можно считать, что именно эта экспедиция положила начало научному изучению музыкального фольклора Вологодской области ¹¹.
 

Как сообщает Ф. М. Истомин, на всей обследованной в 1893 г. экспедицией Русского Географического Общества территории, охватывающей Вологодский, Тотемский, Сольвычегодский, Великоустюгский, Никольский уезды Вологодской губернии и прилегающие уезды Вятской и Костромской губерний, проводился опрос о бытовании былин, но, «при всей тщательности розысков», удалось сделать только одну запись. Оценка былины авторами записи оказывается неоднозначной. Во введении к сборнику Ф. М. Истомин отмечает: «Весьма интересная по новизне своего содержания, былина эта, повествующая о борьбе Ильи Муромца с царем Куркасом ¹², к сожалению, не представляет, по мнению С. М. Ляпунова, большого интереса в музыкальном отношении» ¹³. Искушенный в области профессионального музыкального искусства  композитор не смог в полной мере оценить достоинств архаичного эпического напева. Он также не мог в то время предполагать, что его запись окажется единственным свидетельством о характере звучания и музыкальных свойствах былин Вологодчины.
 

Напев из слободы Раменской обладает очень своеобразной, если не сказать уникальной формой. Это своеобразие связано с раскрепощенностью процесса повествования, не скованного какой-либо заданной структурой. Неустойчивая композиция стиха обусловлена постоянной изменчивостью слогочислительного показателя, который колеблется в широких пределах – от 6 до 17 слогов в строке. Столь же подвижный «мозаичный» напев складывается из кратких интонационно-ритмических ячеек (мотивов-попевок, соответствующих слову или парному словосочетанию – от 3 до 6 слогов). При этом музыкальная интонация является буквальным «слепком» интонации речевой (возможно, что и сам характер интонирования был «говорковым»). Вместе с тем, краткие интонационные зерна обладают относительной устойчивостью, что способствует конструктивной целостности напева и узнаваемости «музыкального облика» былины. В качестве формульных интонационно-ритмических единиц выступает пятисложник, опирающийся на стабильную метро-ритмическую основу и воплощающий обобщенную интонацию повествовательной речи (типичная интонационная волна):

Напев старины в целом имеет сложную строфическую  композицию – это специфическая форма так называемой смысловой строфы или строфы-тирады, окончание которой выделено благодаря особой протяженности заключительного звука. В других традициях Русского Севера встречаются аналогичные способы организации эпических напевов, в которых смысловая строфа также имеет развернутую нестабильную композицию, состоящую из 2 или 3-х (иногда и более) стихов, границы же строфы обозначены протяженным тоном ¹⁴. Эта общность во многом обусловлена характером произнесения текста в форме напевной декламации (полупение-полуговор) ¹⁵.
 

Наибольшей близостью к вологодскому напеву отличается напев М. Г. Антонова, записанный на Средней Мезени (см. Прил. № 2). Кроме сходства на уровне организации строфы, данный напев обнаруживает общность с вологодским напевом в связи с особой ролью пятисложного слогоритмического звена. Возникают подобные друг другу музыкально-поэтические строки, образованные по принципу сочленения двух пятисложных сегментов:

Напев М. Г. Антонова (строка 3):

Напев А. И. Безвытного (строка 5):

Однако вологодский напев оказывается более свободным и подвижным по своей структуре, нежели имеющие с ним сходство образцы. Возникает вопрос – насколько такой тип эпического повествования характерен для местных певческих традиций Вологодской области?
 

Необходимо иметь в виду, что поэтические тексты былин фиксировались на территории Вологодчины неоднократно. Сегодня, благодаря скрупулезной деятельности ведущего петербургского ученого-фольклориста Т. Г. Ивановой,  собраны, систематизированы и изданы имеющиеся в архивах и публикациях образцы былин, представляющие малоизученные и зачастую неизвестные широкому общественному кругу эпические традиции Вологодской земли, а также Приладожья, Шенкурско-Важского края, Северной Двины, Перми и Вятки ¹⁶.
 

Т. Г. Иванова отмечает богатство некогда бытующих на территории Вологодского края былинных традиций: «...местный эпический репертуар поражает своим разнообразием. Здесь зарегистрировано 18 былинных сюжетов (в 21 тексте) – чуть меньше одной трети всех известных былинных сюжетов» ¹⁷. Это позволяет ей сделать вывод о том, что «когда-то Вологодский край был, по-видимому, таким же мощным очагом былинной традиции, как Заонежье или архангельские реки Пинега, Кулой, Мезень, Печора. Однако на Вологодчине, по всей вероятности, процессы угасания былинной традиции начались гораздо раньше, чем в соседних северных районах. Собиратели здесь застали уже лишь остатки былинного знания» ¹⁸.
 

На протяжении последних двух веков на территории современной Вологодской области и бывшей Вологодской губернии собирателями фольклора и простыми любителями старины были записаны тексты былин в Вытегорском, Белозерском, Кирилловском уездах, Коношевском крае, Вельском уезде, в Кадниковском и Тотемском уездах, а также в районах Великого Устюга, Сольвычегодска и Лальска. Можно заметить, что распространение былин имело очаговый характер и, в то же время, в результате оказывается охваченной вся северная часть Вологодской земли: граница с Обонежьем (Вытегорский уезд), северо-западная зона (Белозерский уезд - ныне территория Бабаевского р-на), северные районы (оз. Воже, Коноша, Вельск), центральная зона (Кадников), Присухонье (Тотемский уезд - ныне Тарногский р-н), а также северо-восточная зона (Великий Устюг, Сольвычегодск, Лальск).
 

Привлечение архивных экспедиционных материалов Санкт-Петербургской консерватории и Вологодского педагогического университета позволяет по-новому осветить вопрос о специфике эпических напевов Вологодской области. В ходе экспедиций, проводившихся в различные районы Вологодской области с 1967 по 2000 гг., уже не удалось зафиксировать образцов былин, однако были сделаны записи других жанров эпоса: духовных стихов, старших баллад, небылиц. Кроме того, в районах Белозерья, а также в Вожегодском, Бабаевском, Вытегорском районах напевы причитаний по своему стилю оказываются близки образцам эпических напевов, но проблема соотношения форм плачевого и эпического повествования требует отдельного исследования и остается за рамками данного очерка.
 

Экспедиционные записи напевов духовных стихов и баллад, немногочисленны. Весьма показателен тот факт, что географически точки фиксации этих напевов нередко совпадают с теми центрами, где некогда записывались былины. Приведем сводные сведения о записи духовных стихов и баллад фольклорными экспедициями СПб Консерватории и Фольклорно-этнографического центра Минкультуры РФ в северо-западной части Вологодской области:

На территории северо-запада области отчетливо выделяются три центра распространения эпических жанров: Вытегорский, Бабаевский, Вожегодский.
 

В Вытегорском районе, располагающемся в непосредственной близости к Заонежью и Пудожью, в 1967 г. был зафиксирован лишь один сюжет духовного стиха («Лазарь»), а также записаны баллады с эпическими напевами (сюжеты: «Девять братьев-разбойников и сестра», «Муж жену губил»). В экспедиции 1993 г. этот список был дополнен еще двумя сюжетами духовных стихов. Кроме того, была собрана информация о характере их бытования. По воспоминаниям исполнителей, в Вытегорском районе духовные стихи исполнялись на «бисёдах» старухами, «матерями» (о стихе «Сон Богородицы» - д. Антоновская, ФЭЦ, 3362-14). Строгую приуроченность к святочному периоду имел духовный стих «Были мы в городе Вифлиеме», который исполнялся в любой день на святках, обычно - в третий день Рождества (п. Девятины, ФЭЦ, 3384-25).
 

Важное значение имеют записи напевов, осуществленные в 1967 г., поскольку в то время удалось зафиксировать полноценные образцы, обнаруживающие очевидное стилевое родство с заонежскими и пудожскими эпическими традициями (см. Прил. №№ 3-5). Так, например, в этих напевах прослеживаются те же принципы организации: они характеризуются «упорядоченностью слогоритмических, временных и композиционных параметров» (за исключением некоторых «агогических отклонений»), что свойственно «нарративным напевам коллективной традиции» ¹⁹. В основе приведенных вариантов балладного напева (Прил. № 4, 5) лежит типичная для Обонежья  (и шире - всего Олонецкого края) развитая в ладо-интонационном отношении двустиховая музыкально-поэтическая строфа, опирающаяся на стабильный десятисложный  слогоритмический период (который состоит из двух устойчивых пятисложных сегментов) ²⁰.

См. Прил. № 4:

См. Прил. № 5:

По наблюдениям А. Ю. Кастрова, с вариантами данного типового напева в Обонежье кроме балладных исполнялись: былинный текст («Алеша Попович и сестра Петровичей»), тексты духовных стихов («Голубиная книга», «Мучения Егория», «Егорий и Змей»), а также небылица («Старина сказать») ²¹.
 

При сопоставлении приведенных образцов из Вытегорского района с напевом былины из слободы Раменской, приходится признать, что эти напевы обладают лишь отдаленным сходством на уровне общего характера интонирования – форма напевной декламации (хотя в вытегорских напевах в большей степени проявляется мелодическое начало), а также в связи с особой значимостью пятисложного сегмента в структуре напева (при этом в былинном напеве А. И. Безвытного пятисложник имеет другую ритмическую конфигурацию).
 

Большой удачей в проводимой экспедиционной работе была запись в Бабаевском районе эпического напева, с которым исполнялись тексты старшей баллады «Сын Михайло» («Князь Михайло») и духовного стиха «Сон Богородицы». Важно, что запись баллады была осуществлена дважды с перерывом в 15 лет в д. Панкратово  (1968) и д. Вирино (1983), при этом все характеристики напева устойчиво повторились (см. Прил. №№ 6, 7). Однако данный напев определенно связан именно с указанными двумя сюжетами (так же, как и с напевом «Лазаря», как правило, не исполняется других текстов). Он имеет устойчивую во всех отношениях одностиховую композицию и самостоятельную, своеобразную восьмисложную слогоритмическую основу, в которой типичное для эпических напевов дактилическое окончание заменено на хореическое:

Таким образом, весьма проблематично искать связи между данным напевом и напевами былин. Общим является лишь сам характер повествовательной речи.
 

В связи с приуроченностью данного напева в ходе экспедиции 1983 г. была зафиксирована следующая важная информация: исполнение баллады и духовного стиха, по рассказам Лукичевой Татьяны Федоровны (80 лет), было связано с обходов дворов ряжеными в святки или «против Рождества». При окончании баллады исполнительница произнесла приговор с просительной интонацией: «Чайку да, сахарку да... Хлебца кусочик», - эта просьба об одаривании была составной частью происходящего действа. Возможно, после баллады ряжеными пропевалась колядка, запись которой была выполнена от той же исполнительницы (д. Вирино, ФЭЦ, 1434-37).
 

Традиция обхода дворов ряжеными с пением духовных стихов и баллад в данном случае связана с тем, что ранее эпические жанры исполнялись нищими, старцами, слепцами, обходившими всю деревню с целью сбора подаяния. На это указывает Ф. М. Истомин: «Из 2 наших певцов и 3 певиц [исполнителей духовных стихов] только 2 певицы были зрячие, из них одна сопровождала слепого мужа, остальные – слепцы или темные, как они себя называют» ²².
 

На территории Вашкинского и Вожегодского районов были записаны свидетельства о пении баллад и духовных стихов нищими и встретилось само наименование «кал?ка» или «кал?ка подок†нная». Так, например, об исполнении баллады «Жило у батюшки девять сынков» вспоминает Ганичева Улита Васильевна (76 лет): «Какой ле кал?ка п† миру ходит дак, с?дет да: „Можно п?сьня спить?“ – шт†бы дали перог? либо кусочек хлеба хор†шево. <...> До войны, до царской войны было это дело, я ещё маленькая была. Год†в уж семьдесят-то [назад] вс¿ко было...» (Вашкинский район, д. Никоново,  875-42).
 

Для сопоставления представим три различных в стилевом отношении образца эпических напевов из Вашкинского и Вожегодского районов, которые позволяют раскрыть разнообразие местных традиций.
 

Одностиховой напев духовного стиха с сюжетом «грешные души» (Прил. № 8), записанный в д. Гришинской Вожегодского района, отличается упрощенностью интонационно-ритмического контура. В напеве ярко выражено плачево-просительное начало, что, возможно, обусловлено традицией исполнения стиха нищими: «Это вот кал?ки раньше п?ли» - указывает исполнительница стиха Лариса Виссарионовна Романова, 1903 г. р.
 

Тем же объясняется, на наш взгляд, своеобразный сплав молитвенной просодии и традиционной сказительской интонации, который проявляется в напеве стиха «Сон Богородицы» из д. Сосновица Вожегодского района (Прил. № 9).
 

Наконец, к собственно эпическим следует отнести напев, с вариантами которого в Вашкинском районе исполняется текст баллады «9 братьев разбойников и сестра». Приведенный одностиховой напев (Прил. № 10) стабильной структуры, записанный от Грибовой Анны Федоровны из д. Тимошино Вашкинского района, опирается на слогоритмический период, в котором трехакцентные 11 и 13-сложная модели накладываются, оказываясь изоморфными друг другу:

Особенно важной является 10-сложная модификация данного слогоритмического периода, которая выступает в качестве архетипической модели ритма распетого стиха. На этом уровне – уровне стержневой структурной первоосновы – обнаруживает свое организующее значение пятисложный сегмент с выделенным долготой третьим слогом:

Данный напев и в структурном, и в стилевом отношении оказывается близок образцам типовых эпических напевов, с которыми исполняются былины в районах Белого моря, Мезени, Кулоя и Печоры. Возникает вопрос: может быть братья Соколовы слышали подобные напевы, когда записывали былины на озере Воже в Пунемской и  Калитниковской волостях? Приблизиться к решению этого вопроса позволяет анализ структуры поэтического текста былин.
 

Представленная выше слогоритмическая модель вашкинской баллады «9 братьев-разбойников» оказывается настолько универсальной, что на ее основу естественно «ложится» на первый взгляд очень подвижный по стиховой структуре текст былины «Дунай», записанный Соколовыми от А. М. Ганина из д. Кутилово Пунемской волости. Как отмечают собиратели, «пропев несколько, он ее дальше говорил речитативом» ²³, что сразу же сказалось на организации стиха (возможно, что переход на речитатив произошел уже на 7-й строке). Реконструкция подтекстовки начальных строк, с учетом того, что вашкинский напев стабилен в музыкально-временном отношении, может быть проведена по следующей модели:

Так же раскладываются на данный напев и фрагмент текста «Илья Муромец», записанный от А. М. Ганина «в стихах», и тексты былин «Добрыня Никитич и неудачная женитьба Алеши» и «Михайло Данилович», записанные от второго сказителя – С. В. Карпова из д. Никольской (Большое Заречье) Калитниковской волости.
 

Конечно, в данном случае нельзя делать однозначных выводов, однако можно предположить, что напевы А. М. Ганина и С. В. Карпова имели структуру, близкую балладному напеву, записанному фольклорными экспедициями СПб консерватории в Вашкинском районе.
 

Однако вернемся к вопросу, поставленному в начале статьи: насколько же характерна для традиций Вологодской области тирадная форма эпического повествования, характеризующая напев А. И. Безвытного из Тарногского района?
 

На территории Средней Сухоны звукозаписи духовных стихов очень немногочисленны и большинство из них выполнено именно в Тарногском районе: это духовные стихи «Вознесение Христово», «Страшный суд (грешные души)», «Как душа с телом расставалась», «Алексей, Божий человек», «Лазарь» ²⁴. Сопоставление различных напевов позволяет утверждать, что в данной традиции преобладает сказительская манера исполнения духовных стихов, при этом используются как стабильные в композиционном отношении, нередко мелодизированные типовые напевы, так и «мозаичные» напевы, имеющие форму строфы-тирады. Приведем примеры, которые обнаруживают общность с напевом былины «Илья Муромец и Царь Куркас».
 

Одним из убедительных доказательств того, что строфа тирадного типа  бытовала на Средней Сухоне, явилась запись духовного стиха «Алексей, человек Божий», осуществленная в д. Черняково Маркушевского с/с Тарногского р-на в 1975 г. (см. Прил. № 11). Спустя 11 лет запись от той же исполнительницы (Вячеславовой Натальи Арсентьевны 1911 г. р., род. из д. Милогорской) была осуществлена повторно экспедицией Вологодского педагогического университета (см. Прил. № 12). При сравнении этих двух записей обнаруживается, что, несмотря на кажущуюся неустойчивость и импровизационность исполнения, напев духовного стиха обладает рядом закономерностей, которые способствуют его сохранности (так же, как и в напеве А. И. Безвытного, в качестве стабильных элементов выступают краткие интонационно-ритмические образования – попевки).
 

Кроме сходства общих принципов формообразования, отметим также общность интонационного строя напевов духовного стиха «Алексей, человек Божий» и былины «Илья Муромец и Царь Куркас» - в обоих случаях преобладающее значение имеет интонационная волна, обращенная от верхнего (квартового) к нижнему основному опорному тону. 
 

Наибольшее родство с былинным напевом из слободы Раменской обнаруживает эпический напев из Бабушкинского района, с которым исполняются тексты небылицы («Что во городе-то было во Саратове выезжал пахать да сын на матери») и двух баллад («Вдова и 9 сынов», «Жена мужа зарезала»). Этот напев записан в 1970 г. в ходе фольклорной экспедиции Санкт-Петербургской (Ленинградской) консерватории д. Шилово Кулибаровского с/с от Аксентьевой Таисии Максимовны. В первую очередь, сходство с напевом былины проявляется в связи с особой ролью пятисложного интонационно-ритмического оборота, который лежит в основе напева из Бабушкинского района. Представляется весьма показательным тот факт, что, обладая устойчивыми типологическими свойствами, данный напев, вместе с тем, способен видоизменяться. С текстом небылицы он звучит более протяженно (удлиняется последний слог в пятисложном сегменте) и имеет стабильную композицию – двустиховая музыкально-поэтическая строфа (Прил. № 13) с десятисложным слогоритмическим периодом (состоящим из двух пятисложников):

Когда же Т. М. Аксентьева исполняет текст баллады (Прил. № 14), в большей мере раскрывается сказительская основа напева – подвижными оказываются и интонационно-ритмический строй, музыкально-временная протяженность строки напева и композиция строфы, которая нередко сокращается до 3-х пятисложных звеньев и сближается с тирадной структурой (см. сокращенные строфы – 7, 9, 13).
 

Таким образом, эпические напевы, зафиксированные фольклорными экспедициями 1970-80-х гг. на территории Средней Сухоны, свидетельствуют о сохранности в местных традициях сказительского стиля музыкального повествования, закономерности которого были запечатлены около 100 лет назад в напеве былины «Илья Муромец и царь Куркас». 
 

Вместе с тем, необходимо подчеркнуть общее структурно-стилевое свойство эпических напевов, которое прослеживается в разных локальных традициях Вологодчины. В большинстве напевов особое формообразующее значение имеют устойчивые пятисложные звенья различной ритмической конфигурации, выступающее в качестве основы единиц музыкальной речи – попевок. Наряду с тарногским былинным напевом (Прил. № 1), это свойство проявляется в вытегорских напевах (№№ 4, 5); вашкинском напеве (№ 10), бабушкинских напевах (№ 13, 14). Этот признак оказывается одним из основных, позволяющих судить о целостности эпических традиций Вологодской области. В то же время данное свойство указывает на связи эпических напевов Вологодской области как с прилегающими традициями Олонецкого края, так и с отдаленными территориями – например, с традициями Псковской и Смоленской областей, где зафиксированы образцы духовных, поминальных стихов, баллад со сходной структурой напева. 

Примечания:

[1]  В 1898-1899 гг. А. В. Марков осуществляет поездки в районы Белого моря, в 1898-1900 гг. -  А. Д. Григорьев в Поморье и на Пинегу.

2 Великорусские песни в народной гармонизации / Зап. Е. Линевой. СПб., 1909. Вып. 2: Песни новгородские. С. II.

3 Великорусские песни в народной гармонизации / Зап. Е. Линевой. СПб., 1904. Вып. 1. С. XI.

4 Великорусские песни в народной гармонизации / Зап. Е. Линевой. СПб., 1909. Вып. 2: Песни новгородские. С. XLVII.

5 Линева Е. Э. Деревенские песни и певцы. Из поездки по Новгородской губ.: по уездам Череповецкому, Белозерскому и Кирилловскому // ЭО. 1903. № 1. С. 91.

6 Сказки и песни Белозерского края / Зап. Борис и Юрий Соколовы. М., 1915. С. XC.

7 Там же. С. XCIII.

8 Там же. С. XCIII.

9 За рамками настоящего исследования остается календарно-обрядовый напев святочно-рождественского «Виноградья», с которым исполнялся сюжет былины «Илья Муромец на Соколе-корабле», а также эпический напев былины «Идолище поганое», записанный  неизвестным собирателем в 1903 г. в д. Серегово Яренского у. на р. Вымь (притоке р. Вычегды) - в крайней северо-восточной части бывшей Вологодской губ. (по своему географическому положению эта точка ближе к Сыктывкару, чем к Вологде). Относить к вологодским традициям этот напев, по-видимому, не целесообразно, поскольку по своим стилевым особенностям он в большей степени примыкает к мезенским и печорским. Об этом см.: Лобкова Г. В. Черты стиля эпических напевов Русского Севера (образцы северодвинских, вологодских и приуральского напевов и комментарии к ним) // Иванова Т. Г. «Малые» очаги севернорусской былинной традиции: Исследование и тексты. СПб., 2001. С. 439-443.

10 На современной административной карте эта слобода, возможно, соответствует с. Раменье, расположенному в юго-восточной оконечности Тарногского р-на.

11 Важнейшей особенностью данной экспедиции является последовательный охват обширной территории: записи производились в пяти уездах Вологодской губернии (в 14 волостях); в пяти уездах Вятской губернии (в 8 волостях) и в пяти уездах Костромской губернии (в 6 волостях); всего было обследовано 37 населенных пунктов, из них 21 – в Вологодской, 10 – в Вятской и 6 – в Костромской губерниях. При этом производились записи всех, характеризующих местную традицию, жанров музыкального фольклора. Было записано 278 образцов текстов и 265 соответствующих им напевов. В это число вошли 10 духовных стихов, 1 былина, 7 коляд, 21 причитание, 49 свадебных песен, 64 хороводных и 126 протяжных. (См.: Истомин Ф. [Предисловие] // Песни русского народа: Собраны в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской в 1893 году / Зап. Ф. М. Истомин, С. М. Ляпунов. СПб., 1899. С. XI.

12 Как отмечает Т. Г. Иванова, текст былины «Илья Муромец и царь Куркас» развивает известный сюжет «Илья Муромец и Калин-царь» (Иванова Т. Г. «Малые» очаги севернорусской былинной традиции: Исследование и тексты. СПб.: 2001. С. 132). Вариант преломления данного сюжета весьма своеобразен: на уровне образно-поэтического содержания текста возникает сплав поздних привнесений и архаических традиционных поэтических формул .

13 Песни русского народа... С. XII.

14 Как отмечает исследователь музыкального эпоса А. Ю. Кастров, «обращение к эпическим напевам различных местных традиций Русского Севера позволяет рассматривать прием увеличения нормативной долготы произнесения последнего слога музыкально-поэтического периода в качестве универсального способа интерпункции, наиболее присущего напевам тирадной структуры. (Кастров А. Ю. Вопросы структурной типологии олонецких нарративных напевов («вепсская мелострофа» и «рунический ритм») // Русский фольклор. СПб., 1993. Вып. 27: Межэтнические фольклорные связи. С. 116).

15 См., напр., напев П. И. Рябинина-Андреева (д. Гарницы Заонежского р-на – Сенная Губа) в сб.: Былины: Русский музыкальный эпос / Сост. Б. М. Добровольский, В. В. Коргузалов. М., 1981. С. 85. № 11 («Королевичи из Крякова»).

16 Иванова Т. Г. «Малые» очаги …

17 Там же. С. 131.

18 Там же. С. 130.

19 Эпические баллады и духовные стихи Обонежья в записях 1926-1934 годов: Публ. А. Ю. Кастрова // Из истории русской фольклористики. СПб., 1998. С. 406.

20 Анализ сходных образцов напева, зафиксированных на территории Олонецкой губернии, содержится в указанной выше статье: Кастров А. Ю.  Вопросы структурной типологии…

21 См.: Эпические баллады и духовные стихи Обонежья в записях 1926-1934 годов... С. 406. А также: Кастров А. Ю. Вопросы структурной типологии... С. 119.

22 Песни русского народа... С. XI-XII.

23 Сказки и песни Белозерского края... С. XCI.

24 Ф. М. Истомин и С. М. Ляпунов записали 10 образцов духовных стихов, в том числе три духовных стиха в Тотемском уезде с сюжетами «Вознесение», «Лазарь» и непосредственно в слободе Раменской - «Алексей человек Божий».

ПРИЛОЖЕНИЕ

	Илья Муромец и царь Куркас (Исп. Безвытной А.И., слобода Раменская Бережно-Слободской волости Тотемского уезда, 1893 г)
	Три поездки Ильи Муромца - былина (Исп.М.Г.Антонов, д.Усть-Низема Лешуконского района (Средняя Мезень)
	Лазарь - духовный стих (Исп. Ганёва Е.Ф., д.Верховье (Мегра) Вытегорского района, ФЭЦ 143-05)
	По край морюшка - баллада (Исп. Ганёва Е.Ф., д.Верховье (Мегра) Вытегорского района, ФЭЦ 143-06а)
	Как у морюшка - баллада (Исп. Лубнева К.Е., д.Гневышево Вытегорскогог района), ФЭЦ 145-05)
	Как поехал сын Михайло - баллада (Исп. Кузьмина А.Я., д.Панкратово Бабаевского района, ФЭЦ 222-12)
	Как поехал сын Михайло - баллада (Исп. Лукичёва Т.Ф., д.Вирино Бабаевского района, ФЭЦ 1434-35)
	Согрешила душа грешная - духовный стих (Исп. Романова Л.В., д.Гришинская Вожегодского района, ФЭЦ 975-33)
	Мати Мария - духовный стих (Исп. Лысова А.В., д.Сосновица Вожегодского района, ФЭЦ 975-48)
	Ишшо было нас у батюшки - баллада (Исп. Грибова А.Ф., д.Тимошино (Ярбозеро) Вашкинского района, ФЭЦ 875-25)
	Алексей, человек божий - духовный стих (Исп. Вячеславова Н.А., д.Черняково Тарнгогского района, ФЭЦ 529-08)
	Алексей, человек божий - духовный стих (Исп. Вячеславова Н.А., д.Черняково Тарнгогского района, ЛНМТ ВГПУ ЭАФ 283-10)
	Что во городе было во Саратове - небылица (Исп. Аксентьева Т.М., д.Шилово Бабушкинского района, ФЭЦ 292-23)
	Што у городе было да в Киеве - баллада (Исп. Аксентьева Т.М., д.Шилово Бабушкинского района, ФЭЦ 292-21)